Избранное. Т.1 - Страница 82

— Там на конце петля. Суньте ногу, и я вас вытащу.

Канат скользил в руках. Повозившись в грязи, я нащупал узел, еще раз окунулся с головой, пытаясь зацепиться ногой, и наконец обеими руками ухватился за петлю. Канат натянулся. Я вцепился в него и поехал вверх по склону. Продвижение замедлилось. Ярд. Еще один. Пол-ярда. Фут. Угол наклона уже превысил тридцать градусов. Я крепко прижимался к скату. Еще одно усилие, и я услышал трение каната. Мои руки наткнулись на кромку. Я ухватился за край, закинул ногу, перевалился через край, пополз по мокрому песку, но тут же лишился чувств.

13

Солнце било в глаза. Забыл задернуть шторы. Матрац комками. Все болит, болит…

Я разлепил ресницы и увидел белый песок, гребнями спускающийся к берегу латунного моря. Свинцовое небо и серые волны, с глухим плеском накатывающиеся на песчаный пляж. Ни птиц, ни парусов, ни ребятишек с ведерками, ни красавиц в купальных костюмах. Только я и вечное море.

Увы, знакомый пейзаж. Я вернулся на Берег Динозавров. Солнце только вставало и чуть осветило мое израненное тело.

Когда я попытался сесть, что-то затрещало. Грязь на брюках засохла и приклеилась к ногам. Серая пленка покрывала туфли. Я хотел согнуть колено и вскрикнул от боли. Одежда затрещала, от нее кусками стала отваливаться засохшая грязь. Я весь был покрыт коркой грязи, словно креветка в тесте. Лицо тоже в грязи. Я стал методично соскребать с себя грязь, как обычно очищают яйцо от скорлупы, и прежде всего со щек и глаз. Результаты были плачевны.

— Я вижу, вы проснулись, — послышался сзади бодрый голос.

Я выцарапал грязь из уха и услышал шорох шагов по песку.

— Перестаньте лезть руками в глаза, — сказала она резко.

— Лучше спуститесь к воде и обмойтесь.

Я поморщился, оперся на колени и руки и встал. Женщина твердо взяла меня за правый локоть, несколько робко, как мне показалось, направила вперед. Я, спотыкаясь, зашагал по рыхлой земле. Солнце жгло сквозь ресницы, шорох прибоя усиливался. Через некоторое время я почувствовал у ног теплую воду. Женщина отпустила меня, я сделал несколько шагов и с головой погрузился в воду.

Ссохшаяся грязь вновь обратилась в слизь, испускавшую удушливое зловоние. Я окунул голову и более-менее промыл волосы, потом умыл лицо и вновь обрел способность видеть.

Сняв намокшую и отяжелевшую от грязи рубашку, я поводил ею по воде и оставил в бледно-зеленой волне темное пятно.

Из порезов на руках сочилась кровь. Костяшки пальцев были сбиты, соленая морская вода жгла, как кислота. Я заметил, что со спины рубашка прогорела дотла. Внезапно небо почернело, перед глазами побежали сияющие крутящиеся точки…

Кто-то схватил меня и потащил из воды. Похоже, я тонул, даже не сознавая того. Я закашлялся, чувствуя, что меня тянут к берегу. Ноги почти не слушались. На берегу я опустился на четвереньки, потом с минуту тряс головой, чтобы отогнать высокий, шедший изнутри звук.

— Я не поняла… вы ранены? У вас вся спина в ожогах… Что с вами случилось? — голос доносился откуда-то издалека, то нарастая, то вновь удаляясь.

— Прогулялся по горящей палубе, — хотел сказать я беспечно, но слова прозвучали невнятным бормотанием. Я видел перед собой только пару стройных женских ног в изящных кожаных сапожках, крутой изгиб бедер, серый поясок с портупеей и белую, некогда свежую куртку. Я вновь поморщился, просто чтобы она знала, как мне больно, и, опираясь на руку, поднялся.

— …оставила вас здесь на всю ночь… первую помощь… вы можете идти?., недалеко отсюда…

Из голоса исчезли командные нотки, и он показался мне знакомым. Я, щурясь от солнца, посмотрел на ее нахмуренное в глубоком участии лицо. Сердце мое забилось.

Это была Лайза.

14

Я пробормотал что-то и привлек ее к себе, но она оттолкнула меня и окинула суровым взглядом ночной няни, которая выполняет свои обязанности независимо от того, нравится ей ее работа или нет.

— Лайза!.. Как ты сюда попала? — выдавил я.

— Я не Лайза и попала сюда тем же способом, что и вы.

Она продолжала вести меня к небольшой палатке, разбитой выше по склону в тени булавовидного мха.

— Надеюсь, вы — оперативный агент? — ее взгляд прошелся по тому, что осталось от моей одежды. Она цокнула языком и добавила почти обвиняюще: — Ну и вид у вас. Как после бомбежки.

— Это не бомбежка, — сказал я. — Морское сражение, абордаж. Но что ты здесь делаешь, Лайза?

— Меня зовут Меллия Гейл, — оборвала она. — Перестаньте навязывать мне свой бред. У меня и без того хватает забот.

— Лайза, что с тобой? Неужели ты не узнаешь меня?

— Я вижу вас первый раз в жизни, мистер.

Мотнув головой, она впихнула меня в палатку, в прохладу и полумрак, и приказала:

— Раздевайтесь.

Я хотел было воспользоваться мужской прерогативой на самостоятельность, но почему-то не смог справиться с одеждой. Бессильно лежа на кровати, я ждал, пока с меня стащат туфли, брюки и носки. Мокрые трусы кое-как снял сам. Я дрожал и горел и чувствовал себя словно маленький мальчик, которого мама укладывала в постель. Ощущая прохладную свежесть, я перекатился на живот, давая испытать ее пылающей огнем спине, и боль растворилась в мягкой окутывающей темноте.

15

— Простите, что я оставила вас вечером без внимания, — сказала Лайза или Меллия Гейл. — Но я не думала, что вы ранены… и…

— И, кроме того, я слишком тяжел. Вы бы не справились одна, а еще этот запах, — вставил я, — Ладно, оставим.

Все-таки приятно проснуться в постели, в палатке с кондиционером, когда тебя аккуратно перебинтовали и под завязку накачали лекарствами. Лежать, не чувствуя никакой боли, сознавать, что все хорошо, и просто наслаждаться теплом и приятным ощущением в конечностях.